(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
...И это заставило меня чувствовать уверенность. Пусть все будет как в армии… Поправка: было в армии. Нет больше армии, вообще никаких армий нет, и хватит об этом. Но слишком много людей, которые помнят, как это было. И если есть жертвы – для меня это война.
-Пощады не будет, - негромко, скорее себе, чем кому-нибудь еще, произнес я в громкоговоритель. Думаю, нарушитель меня не слышал, но кое у кого из прохожих появится повод вечером, в кругу семьи, рассказать, как подлая система подавляет яркую индивидуальность, героически борющуюся за право нарушать правила.
Мне удалось избежать обхода, что сильно сократило расстояние между нами, и нарушитель, наконец , понял, что его положение не то чтоб неприкосновенно. Умняшка. Выбор его был очевиден – это бегство. Пришлось перестать быть игроком и превратиться в жертву, а ведь он даже не предполагал, насколько всерьез его преследовали.
Я начал не просто задумываться, а, как говорят, просек ситуацию. На каждый трюк или обманный маневр я отвечал расчетом, точность которого происходила из отсутствия значимых преимуществ. Сейчас единственное, на чем я сосредоточен– необходимость откусывать от разделяющего нас расстояния дюйм за дюймом, и каждый из них крепко удерживать зубами, чтобы не потерять вновь. И уже очевидна паника мотоциклиста, который пока не делал серьезных ошибок, пытаясь оторваться от меня.
В попытке выиграть расстояние, нарушитель пошел даже на то, чтобы не остановиться перед уже мигающим светофором, что все реже встречается в наши дни, когда все сильно выросло. В том числе и масштабы преступлений. Он имел наивную, но, не то чтоб необоснованную, надежду, что рефлексы патрульного, да и просто гражданина, заставят меня остановиться. Резервную долю секунды я потратил на то, чтоб решить, насколько серьезно я играю. Я решил, что не играю. И поэтому рванул уже под красный сигнал, причем ровно по разделительной линии. Пешеходы уже пошли, причем одна девушка бежала. Она успела только испугаться, когда я пронесся мимо: патрульный, игнорирующий светофор, - не часть сегодняшнего мира.
Но уж если так рассуждать – я перестал быть ею уже давно, а именно, когда была распущена армия. Потом, правда, была и Венди – надежда на то, что и в новом мире мне может найтись место. Но этого так и не случилось.
Ты просчитался, малыш в модной куртке. Я так по настоящему так и не стал полицейским и остался солдатом, а значит и не из твоего мира. И тебе не стоило убивать моего друга, даже не слишком близкого. А ещё он был хорошим копом, да и вообще во всем лучше тебя.
Кстати, вся эта рефлексия пришла потом. На тот момент я был занят одним: расставлял ловушку. Не то чтоб ловушку… Достаточно констатировать, что мне удалось выгнать его на шоссе 12-209, после чего моя победа в гонке стала только вопросом времени. Уже под конец моя добыча резко свернула с трассы, чтобы на остатках горючего попробовать оторваться на пересеченной местности. Этот маневр может и стоило бы попробовать, но с ним мотоциклист безнадежно опоздал. Что ж, это было уже следствием прямой паники.
Когда машина нарушителя окончательно встала, тот выскочил из седла столь энергично, будто я ошпарил ему зад кипятком. Мотоциклист побежал прочь быстро насколько мог, и я словно захлебнулся его надеждой, которая… Странно пахла.
Я нагнал его в 2 прыжка, сбил и ног и мы покатились по земле. При этом он сначала начал было верещать как резаный, но заткнулся, и стал сопротивляться стоически молча. Однако борьбой это назвать было нельзя, я обезвредил его в мгновение ока, за что удостоился неистового сопения.
И тут неприятная догадка стала очевидностью. Я скинул шлем с головы своего пленника, и из-под него хлынули локоны редчайшего золотого оттенка.
- Лучше, отпусти меня, слышишь, - тихо шипело прекрасное создание. – У тебя за это такие неприятности будут – закачаешься.
Я ответил ей матом и, думаю, был в праве.
- Ну, ударишь? – Девушка с вызовом подняла подбородок.
Удара не было, но я не избежал искушения заставить ее вскрикнуть – скорее от удивления, чем от настоящей боли: я, якобы случайно, слишком сильно завернул ей запястье, надевая наручники. Печально, насколько это оказалось легко - напугать ее. Из-за нее погиб Толстяк. Но ведь за свою-то шкурку мы дрожим, правда, детка?
Задержанная продолжала угрозы, пока я не заткнул ей рот.
Сирена приближалась.